Земли
Не вечна благодать.
Вас. Федоров
Горят
На древнем крутояре
В дыму изменчивых эпох
Литые скалы —
Те ж бояре
В гранатах
С головы до ног.
А я высоты брал с боями,
И ветры
Мяли мне бока.
Из-под рубахи
Голубями
Рвались на волю Облака…
Опять
С вершины убелённой, Урал дремучий,
На тебя Смотрю
Мальчишкой удивлённым
В осколок синий сентября.
Смешалось всё:
Поля и чащи,
Ведь у вершины свой язык.
Вон муравьём
Куда-то тащит
Солому брёвен
Грузовик. Сидят,
Боясь пошевелиться, Зароды —
Совы на стерне,
И поезд мягкой гусеницей
Вползает медленно в туннель. Бывает
Так необходимо Мне
Постиженье высоты… Увидеть с неба
В синем дыме
Хребты,
хребты,
хребты,
хребты.
Вдохнуть зелёные просторы.
И детство вспомнить…
Как легко
Бежишь, бежишь, бывало, в гору,—
А всё до солнца далеко…
Когда все тучи под тобою,
Мир ярче, ёмче и ясней —
За каждой синею грядою Ещё гряда,
Ещё синей.
Направо —
Азии урманы.
Европа — слева.
А внизу —
Контрабандистами туманы
Дожди под шапками везут.
Нет
Пограничного надзора.
Грядой
Сменяется гряда.
Дымят костры,
Дымят озёра,
Дымят в долинах города…
Смотрю на них
И различаю
Тот серый склон,
Где вырос я.
Так в океане видят чаек,
Когда недалека земля…
Мне ничего уже
Не надо —
Мне б только птицею
Туда,
В глубокий выцветший распадок,
Где в огородах лебеда,
Где, пронося пустые ведра,
Девчонка прячется в платок
И воробьев крикливых орды
На перекрестках всех дорог.
Наверно, здесь, за облаками,
И дня прожить бы я не мог…
Бегу, сбивая каблуками
С камней зелёных
древний мох.
С вершины, видимые еле,
Уже со мною говорят
Ручьи сторукие и ели,
Пни в ожерелиях опят.
Мычат коровы под навесом,
И песни тянут провода,
Груженные рудой и лесом
Гремят на стыках поезда.
Горит
Крушина по кюветам.
Заборы с запахом ухи.
Туман в ольшанике.
И где-то
Кричат о детстве петухи…
Ромашковый пригорок
Белый.
И та ж сосна.
Стоит одна,
Грустит о роще корабельной,
В войну уплывшей на дрова.
С запретной зоной водокачка,
Кустов сплетённых острова.
Согнулось облако, как прачка,
И через миг — блестит трава…
Я под дождем.
Смеюсь и мокну.
И слышу:
Ставнями звеня,
Знакомые
Закрылись окна,
Завидев издали меня.
Не узнают.
Смешные стёкла!
Всё те же из горшков цветы.
Но столько смыто,
Столько стёрто…
Прозрачны окна и пусты.
Жила здесь девушка
(Нелепо —
Ещё не кончился завод
Игрушки детской…)
Ливень слепо
Стучит по окнам и зовёт.
Я знал здесь девушку.
И точка. Но горькой памятью о ней
Ударит вдруг сегодня ночью
В запретной зоне
Соловей.
1
«Никто не ждёт…» —
Имею ль право
Сказать,
Когда наверняка
В тугих кувшинках,
Росных травах
Меня
Ждёт лунная река?
Опять не будет с сердцем сладу,
Когда войду,
Как в мир снегов,
В черёмуховую прохладу
Её замшелых берегов.
Услышу
Струй зелёных гусли
И белых круч медвежий рык.
На каждой гальке — трясогузка,
И в каждой лужице — кулик!..
Вспугну
Неведомые звуки
Невидимых заморских птах,
Где дремлют, как поленья, щуки
В заросших чёрных омутах.
Спешу.
Я рад любой былинке,
Лугам,
Собравшимся в стога.
Уже желтеют Красноглинки
Обрывистые берега.
Я пью смородинное сусло
И сквозь рябиновый пожар
Иду на берег.
Вышел.
Пусто…
Немой ручей в огромном русле
И старицы сухая ржа…
Из века в век
С природой спорим.
Привычкой стало —
«ПОБЕЖДАТЬ!»
С равнинами сровняли горы
И повернули реки вспять.
Шумят деревья
В сорок линий
По планам
Мудрого вождя.
Где были засухи,
Там — ливни.
Где были ливни —
Ни дождя.
В пустынях
Прорастают злаки,
Звенит вкруг них
Арыков медь.
А в тундре
Мечутся сайгаки,
И бродит по пескам
Медведь.
Могу понять и подлость вьюги,
И холод поданной руки,
Потерю слов,
Измену друга…
Но —
Не предательство реки.
2
Рябые плесы ветер сушит.
Она жива.
Лишь на века
Как будто обнажила душу
Доселе скрытая река.
Осока меж камней потускла.
Торчат
Стальных коряг штыки.
Нет тяжелей пути,
Чем русло
Вдруг высыхающей реки.
То берега
Точёный профиль,
То поворот его,
То гать —
Как после страшной катастрофы
Своих знакомых узнавать…
Волны
На иле
Смертный росчерк.
И кочки высушенный гриб,
И, словно лопнувшие почки,
Нахохленные жабры рыб.
Вот-вот сорвётся с жёлтой кручи
Осина,
Красною листвой Осыпав камни…
Мост скрипучий
Лунём парит над головой.
Не будет там,
Вверху,
Аварий.
Трос не порвёт вода, урча…
В ведре,
Смородиной заварен,
Кипит зелёный добрый чай.
Не слышу в небе свиста крыльев,
Лишь бесконечный гул осы
В черемухах,
В которых били
Мы с Лёвкой Прониным
Носы…
Ах, Лев Димитрич!!
Верный долгу,
В морях холодных бродишь ты.
Останови свою подлодку,
Пусть полюбуются киты.
А сам — к огню,
Где стог, Где поле,
Где голубые тростники…
И прихвати
Раскат прибоя
Для нашей маленькой реки.
И под ромашковую замять,
Под васильковый ураган
С тобою погрузимся
В память —
В зелёный тихий океан…
Ты помнишь,
Лёвка, время:
Дули
Ветра,
Не знавшие помех.
Свистели пилы, словно пули,
И падали берёзы в снег.
Опасность у реки почуя,
В глушь, по привычке,
На пустырь
Со страхом выскочит косуля,
Замрёт
И упадёт в кусты…
Тогда по вёснам
В непогоду
Всё чаще с берегов крутых
Срывались
В ледяную воду
Тайгой гружённые плоты.
Обломки льда,
Поленьев,
Пены
Выбрасывал на берег
Плёс,
И речка
Становилась белой
От проплывающих берёз…
Метались чёрные форели.
Кричали сплавщики в сердцах…
А мы, мальчишки,
Руки грели
На их берёзовых кострах.
Плоты звенели.
Кони ржали.
Оглобли в щепки.
Грохот плыл.
А мы
По берегу
Бежали,
В долинах поднимая пыль.
Крошились брёвна
Над валами,
И льдины — вдрызг…
Но, грохоча,
Плоты исправно прибывали
К центральным угольным печам.
Где чёрный дым над чёрным лугом,
Где чёрный лес шумел, пыля,
Где в небе — уголь,
В легких — уголь
И в угле горькая земля.
Где под глухими колпаками
Деревья тлели…
На песок
Там выливали черпаками
Берёзовый
Ядрёный сок.
Чернели тучи над печами,
И белый пар
Шёл от земли…
Они дымили.
Мы молчали.
Что мы тогда понять могли?
3
Дымит рассвет над Веселовкой.
Скрипят в деревне журавли…
В каюте спит
Усталый Лёвка
Вдали от запахов земли.
Там только штормы да торосы…
И, вспоминая берега,
Он слышит:
Падают берёзы,
И осыпается тайга…
Иду.
Опять бренчат в долинах,
Как день, ленивые
Стада.
Чирок пронесся в небе миной
И в воду плюхнулся… Вода!
Минуя топи и трясины,
Сбивая с камыша туман,
Река
Набраться хочет силы,
Чтоб мчаться к Лёвке
В океан.
Умолкли печи.
В трубах глухо.
Сквозь щели
Прёт на свет пырей,
Да сторож
В шапке лопоухой
Сидит
У кованых дверей.
Всё служит старая плотина…
Малец
С замшелого быка
Глядит,
Как в строчки детектива,
На камышинку поплавка.
Сквозь заросли репьёв
И вишен
Едва к нему я сделал шаг, —
Услышал вдруг:
— Ступайте тише.
Не видите:
Уснул рыбак…
Меня пронзая взглядом
Ники,
От рыболова в стороне
С букетом спелой земляники
Сидит девчонка
На бревне…
О, сколько здесь громов пробило —
Она всё та ж…
А может, вдруг
За сосны солнце зацепилось
И завершить не может круг?..
То, может, я
С рассвета ловко
На бревнах
Рыбу здесь удил.
И я уснул.
Уснул.
А Лёвка
Ушёл.
Меня не разбудил.
И мне приснились
Все заботы,
Что приходили с новым днем,
И я
Не обливался потом
Над казахстанским ковылем.
Не била
В тундре лихорадка,
И льда не грыз,
Не ел травы,
Не ставил вышек в Салехарде
И не косил хлебов Тувы.
Все так же
К речке ходит мама
С бельем
В корзине у ремня…
И бомбы,
Вспыхнув над Вьетнамом,
Не рвутся в сердце у меня.
И, может быть,
Прибоем плещет
Живая
Лунная река,
А у меня ни книг,
Ни женщин,
И я вон тот —
У поплавка?..
И бездорожье,
И дороги —
Всё впереди… А у моста
В Аю
Полощет Ника ноги
И улыбается,
Как та,
О ком
Смола с ветвей — стихами.
О ком
Все ночи —
хоть убей —
Двенадцать лет
Не умолкает
В запретной зоне Соловей.