Над уснувшим заливом,

над чистой водою Нугуша

Разрезая беззвучно

высоких небес синеву,

Родового закона

жестоких отцов не нарушив,

Чёрный ястреб снарядом

в зелёную падал траву.

 

На песчаной косе

слюдяные рассыпались рыбы.

И, спасаясь от острых когтей

у меня на виду,

Из росистой травы

робко вынырнул раненный чибис

И у ног моих замер,

смертельную чуя беду.

Успокойся, мой милый,

и сбрось с себя мокрую тину.

С этой смертью крылатой

ты встретишься в жизни не раз.

И в ответ мне так нежно

и так маслянисто светились

Под весёлыми рожками

чёрные бусинки глаз.

 

Сколько было любви

в хрупком тельце его невеликом…

По холодным утрам,

лишь займётся рассвет над рекой,

Он будил меня резким,

тревожным, пронзительным криком,

И душа наливалась

вдруг болью,

дарящей покой.

 

 

Он спешил мне навстречу,

хромая по мокрой поляне…

Но в последнем из дней,

в настороженном утреннем сне,

У палатки моей,

утопающей в белом тумане,

Я его не услышал…

И умерло что-то во мне.

 

Боже! Как же случилось,

что в мире, где кровь и разбои,

Где заря увядает,

ещё не успев расцвести,

Не хватает не радости нам,

а пронзительной боли,

Чтобы слиться с природой

и краткий покой обрести.

 

И когда я уеду,

покинув лесное раздолье,

И последние искры

погаснут в остывшей золе,

Прокричи мне, мой чибис,

пусть сердце сожмётся от боли.

И я снова поверю,

что я ещё здесь, на земле.

 

20 августа 2005 г.