Над уснувшим заливом,
над чистой водою Нугуша
Разрезая беззвучно
высоких небес синеву,
Родового закона
жестоких отцов не нарушив,
Чёрный ястреб снарядом
в зелёную падал траву.
На песчаной косе
слюдяные рассыпались рыбы.
И, спасаясь от острых когтей
у меня на виду,
Из росистой травы
робко вынырнул раненный чибис
И у ног моих замер,
смертельную чуя беду.
Успокойся, мой милый,
и сбрось с себя мокрую тину.
С этой смертью крылатой
ты встретишься в жизни не раз.
И в ответ мне так нежно
и так маслянисто светились
Под весёлыми рожками
чёрные бусинки глаз.
Сколько было любви
в хрупком тельце его невеликом…
По холодным утрам,
лишь займётся рассвет над рекой,
Он будил меня резким,
тревожным, пронзительным криком,
И душа наливалась
вдруг болью,
дарящей покой.
Он спешил мне навстречу,
хромая по мокрой поляне…
Но в последнем из дней,
в настороженном утреннем сне,
У палатки моей,
утопающей в белом тумане,
Я его не услышал…
И умерло что-то во мне.
Боже! Как же случилось,
что в мире, где кровь и разбои,
Где заря увядает,
ещё не успев расцвести,
Не хватает не радости нам,
а пронзительной боли,
Чтобы слиться с природой
и краткий покой обрести.
И когда я уеду,
покинув лесное раздолье,
И последние искры
погаснут в остывшей золе,
Прокричи мне, мой чибис,
пусть сердце сожмётся от боли.
И я снова поверю,
что я ещё здесь, на земле.
20 августа 2005 г.