КАМИЛА
Романтическая поэма
1
Селяне
Рубят в черных рёвках Для гатей свежее колье, А на хребтах,
Как на верёвках,
Зимы застывшее белье. В тяжелых пнях
Гуляют соки,
Как брага в бочках
На пиру…
В ущельях темных и высоких —
По лебединому перу.
Луга набрякли. Скоро снова
Поляны вспыхнут в сто лучин, Где между красных пней
До звона
Натягиваются ручьи, Где
Под разлапистые глыбы,
Во тьму
Водой сверленных нор
Плывут
Отчаянные рыбы
В верховьях рек
К вершинам гор.
Клешни корней. Кристаллов брызги. Сквозь гром камней,
Презрев беду, Они плывут Дорогой жизни, Открытой
Пять часов в году…
Не опоздать!
На плесах гибких,
На поворотах, что круты, В борьбе с течением Погибнуть —
Иль всё ж достигнуть высоты! У водопадов
В желтых струях
Взлетать и падать…
И взлетать!..
А можно проще:
Не рискуя,
У Нижних Ям на лето встать,
Уйти в залитые овраги…
Но, видно, Испокон веков Им суждено Обжить коряги
На полпути до облаков. На полпути…
И лишь немногим
Дано
Сквозь корни кедрача,
Через завалы и пороги
Дойти до Верхнего Ключа.
Недаром
Рыбой королевской Зовем мы Хариусов,
Чьи
Через леса, через подлески
Бегут студеные ручьи. Оранжевые на закате, Темно-зеленые в ночи, Бегут.
Вода на перекате
Журчит, журчит,
журчит,
журчит.
2
Свое отстаивая право
На высоту,
Орлам назло,
В распадке
Лепится упрямо
Гнездовьем ласточек
Село.
Висят плетеные загоны
Под самым небом. Лих и смел
Народ лесной — И плотогоны,
И мастера гранильных дел. Не утром ранним —
Ночью поздней,
Чтоб быть у дела до зари,
Лепные покидают гнезда
Охотники и косари.
Едва рассвет в горах забрезжит,
Кого-нибудь недостает:
Медведь сломает,
Рысь зарежет,
Иль так, без вести, пропадет.
Но мужики не спорят долго,
Искать в тайге — Пустой расчет,
Да человек — он не иголка — И сам объявится еще…
И забываются тревоги
В нехитром
Старом ремесле.
Но многих,
Сбившихся с дороги,
Недосчитались на селе…
Так горы Обложили данью Мою соседку… На реке
О братьях,
Канувших за далью, Она гадает на цветке. Качаются резные ставни, А братьев нет…
Она тайком
На стол, как прежде, Утром ставит
Кувшин с холодным молоком.
Я,
Оказавшись ненароком
У маленькой ее руки,
Гляжу с достоинством пророка, А сам
Считаю лепестки:
Не попадались в лапы зверю, Обвал
Им спины не сломал… Цветам и птицам
Больше верю,
Чем мудрым взглядам и словам. Я знаю:
Горы в каждой складке
Таят немое волшебство,
Как эти пепельные прядки
Волос,
Взлетающих легко.
Прости,
Не знаю, как так вышло, То ль годы
Этому виной,
Мать говорила:
Цвета вишни
Глаза твои,
А мне иной
Привиделись
(Не в том значенье…)
Все так же буйствуя,
Любя,
Я помню синее свеченье, Любимая,
Вокруг тебя…
Ты говоришь с мечтой во взоре:
— Раз ночью,
Что, как день, бела, Цветы видала на папоре,
А вот счастливой не была. К тайге,
В зеленые объятья, Ходила,
Усмиряя страх, Но и следов Пропавших братьев
Так и не встретила в горах.
Что в скалы бьют ручьи, Как в сваи,
Что тот,
Кто Верхний Ключ найдет
И хариуса в нем поймает,
Рукою горе отведет.
— Любимая, Поделим лихо!.. Не знаешь ты, Одна скорбя:
Я стану
Океаном Тихим
И ветром буйным для тебя, Костром палящим,
Льдиной белой,
Листом продрогшим октября.
Росою робкой,
Птицей смелой —
Все для тебя,
Все для тебя.
Заставлю
Выцветшие рощи
Давать тяжелые плоды…
Но это проще все, Все проще,
Чем вырвать чудо из воды…
3
Всему свой срок: Рожденью тучи, Зонту пиканы, Светлякам…
У нас
Черемухой цветущей
Зовут разливы
Рыбака. Пока
Зеленую завесу
Весна не бросит на сучки, Рыбак
Хитро сплетает лесу,
Кует зацепы и крючки.
Иду в ольшаник, Где прогоркла Осока старая,
Где спят
Ужи на солнце
И с пригорков
Глаза подснежники слепят. Я выбираю удилище. Подлесок стройный — Благодать.
Но нужно взять одно из тыщи,
Одно из тыщи угадать. Чтобы ольха
Или крушина
Была стройна, тонка,
крепка, Чтоб вздрагивала вершинка
От дуновенья ветерка…
Блестит
В корнях кустов сплетенных Намытый паводком песок. Убийцею
В овраге темном Я нож занес — И брызнул сок. Пеньки
С прилипшими грибами
Как злые чудища
вокруг… Я по-мальчишечьи
Зубами
Снимаю
Сладкую кору.
А сок
Мне связывает губы… И,
Как в далекие года,
Вновь
На глазах вершится
Чудо:
Краснеет желтая уда!
Краснеют пальцы с нею вместе, И в душу
Западает страх…
Стою один в овраге тесном
С ольховой кровью
На руках!
Входя
В безмолвие лесное, Мы забываем иногда О том,
Что рядом
Все живое:
Деревья,
камни
и вода!
* * *
Рыбацкое простое счастье — Обманчивые облака. Наживка есть,
Готовы снасти, Парит зеленая река, А рыбы нет!
На плесах дальних
Сидишь,
Измученный вконец…
Я понял позже: Дело в тайнах, Которые знавал отец. О нем шептались, Будто в норах
Зверей он рыбою кормил
И этим, мол, задобрил горы…
Да кто чего не городил!
Бог весть…
Я знаю и другое:
Он стен беленых не любил, Одною жизнью жил с тайгою
И оттого
Везучим был.
Еще одно его пристрастье, Которое отец таил, Заметил я:
Ходил он часто
На петушиные бои. Как будто
Древнее поверье
Влекло его на бой вихров —
Он подбирал
Цветные перья,
Летящие от петухов, И мастерил,
как амулеты,
Искусственных стрекоз и мух. Я знал
Отцовские секреты, И то
Захватывало дух…
* * *
Моя коричневая вица
На крыше высохла давно. Чем ближе к сроку,
Чаще снится
Ручей таежный,
Где темно
И тихо,
Где одно колено
Удод выводит до утра…
Плотами крыши тонут в пене: Цветет черемуха.
Пора!
4
Дымок деревни дальней брезжил
Над тихим лесом
И пропал.
И доброй ниткою надежды
К ручьям
Ведет меня тропа. Вхожу
В сверкающие врата,
В густой,
Дурманящий настой…
Но вдруг я понял:
Нет возврата,
Тропе доверился
Не той!
Клянусь,
Ни конный и ни пеший
Таких
Не видывали трав.
Тропу пробил, наверно,
Леший,
У ведьмы
Зелья перебрав.
Она
Ведет меня по мелям,
По водопоям диких коз, То забивается под ели,
То вяжет петли вкруг берез.
И вдруг пропала… Хвощ да камень, Брусничник,
мох,
цветы…
И мгла.
Я разгребаю мох руками:
Тропа исчезнуть не могла!
Изрезал руки —
Все пустое —
Лишь кочки
Дышат мне в лицо…
Свисают
С веток сухостоя
Бородки
Хилых мудрецов.
Они
Глазеют светляками… И, слышу,
Шепчут мне:
— Иди…
Там под корнями, Под камнями — Ручьи,
Забытые людьми.
Я слышу их, Бегущих к Аю,
От солнца скрытых
И от гроз…
И, словно в марево,
Врываюсь
В туман сиреневых берез.
Они молчат, Нагие ветви
В глубокий омут опустив,
Где застревают
Копья света
В щитах переплетенных ив. Над тихой
Древнею березой,
В залитой яме-западне, Огромной
Затонувшей розой
Заря
Покоится на дне…
Нет ни дороги, Ни тропины… Сквозь ветви Силюсь разглядеть
Свинцовых хариусов спины
В рябой
Обманчивой воде.
Среди
Трепещущих кувшинок,
Сплетенных веток
В полутьме
Глазами черными к вершине
Они стоят на быстрине.
Им никуда теперь не деться
От снасти меткой… У реки
Мне больно
Задевают сердце
Их медленные плавники…
Я поделил с тобою лихо… Не знаешь ты,
Одна скорбя,
Что стану
Океаном тихим
И ветром буйным для тебя. Во мне
Звучат твои заклятья
И заглушают
Подлый страх,
Что были братья, Были братья,
Да где-то канули в горах.
Что в скалы
Бьют ручьи, как в сваи, Что тот,
Кто Верхний Ключ найдет И хариуса в нем поймает, Рукою горе отведет.
А речка
Падает, как сокол,
В ущельях гулких клокоча, И так далеко,
Так высоко
Еще до Верхнего Ключа!.. Иду
По глубям и по мелям
С ножом
И удочкой в руках. Высоколобые каменья Стоят
В зеленых париках.
Я, как с друзьями,
С ними свыкся…
Вдруг
Новый Омут. Знать, с зимы
Торжественные, словно сфинксы,
Лежат, свернувшись, две змеи.
Не враз
Над вылинявшим илом
Заметишь их…
А я шутил,
Когда
О заводи Змеиной
Отец с опаской говорил.
Он поучал меня лет восемь
Сквозь запотевшие очки,
Что змеи
Падают у сосен,
Как в осень мертвые сучки. Чтоб не искал я
Больших высей,
Чем омут этот…
— Посуди,
Ведь выше,
Кроме рыб и рысей,
Никто еще не заходил. Что в поднебесье
Путь звериный
Другим дорогам не чета, Что здесь,
За омутом Змеиным, —
Глухая мертвая черта.
Отец,
Ты можешь возгордиться,
Что сын твой Вырос не таков, Чтоб мышью тихою Прижиться
На полпути до облаков. Что мне
В ручьях, как прутья, гибких, На скалах
Диких и крутых
Дано одно:
Иль враз погибнуть,
Иль вдруг
Достигнуть Высоты.
Легко, размеренно,
беспечно,
Блестя на солнце, Предо мной Из-под камней Выходит речка, Вращаясь в омуте
юлой.
Уходит в горы след звериный… Когда б
Я двигаться не мог,
Я б и тогда, отец,
Не принял
Змеиный омут
За исток!..
—
Вода
Под крыльями кружится, А птица просит:
— Пить и пить…
Вот так же
Трусости границу
И мы боимся преступить!
По непроторенной дороге — Пройти ее,
Пройти!
А там —
Себя почувствовать вдруг
Богом
И побежать по облакам!
Он так устал — Могучий Боже —
Работы здесь невпроворот…
Познай,
Что ты всесилен тоже, — Твори добро!
Твори добро!.. Сюда, наверх, Полжизни ходу,
Но что
Дается нам легко?
Зато
В ненастье и погоду
Отсюда видно далеко.
Здесь в скалы
Бьют ручьи, как в сваи,
Здесь — Верхний Ключ.
А кто дойдет
И хариуса в нем поймает,
Рукою горе отведет.
Любимая,
Ты отыскала б
Здесь братьев канувших следы — В краю,
Где выше только скалы
И ни глотка живой воды, Кресты и мачты сухостоя…
А ниже —
Светится река, А ниже —
Гнезда горных соек,
А ниже —
Ты и облака…
Я у Ключа,
В пыли дорожной Цветущих ягод… И ничей Свинцово-темный, Осторожный
Заветный хариус в Ключе. Дрожит удa, руке послушна, А над водой,
Легка, вольна, Летит
Искусственная мушка, А вслед за ней —
Идет волна!
И мнится,
Что с тобою вместе
Бежим с добычею в руках…
…А хариус
Стоит на месте —
В стальных доспехах-плавниках! Стоит
Торжественный и робкий…
Я,
Вспомнив хитрости отца, Беру
Из спичечной коробки Полуживого кузнеца. И хариус,
Блеснув под спудом
Воды,
В мгновение одно
Поднялся в воздух… И раздумал,
Не взяв наживку,
Лег на дно.
Все начинать придется снова, Стрекоз на поле полоня…
За то,
Что не держу я слова, Прости,
Любимая, меня.
Меж нами небо,
Будто вечность…
Огнями
Вспыхнуло село.
Там у тебя
Густеет вечер,
А у меня в горах
Светло.
А у меня —
Лучи на плечи.
Играет рыба в янтаре.
И водопадов белых свечи
Горят
В зеленом алтаре.
Здесь можно навеки остаться, Когда б
Не дымные поля…
Каюрою ломаю кварцы — Беру топазы для тебя… Лежит
Расшитою рубашкой
Туман…
Часам теряю счет…
Смотрю:
Из облака ромашка, Ромашка желтая
Растет! Беру ее.
В вечернем свете
Она мне трижды дорога… Уходит облако:
То ветер
Вдруг раздевает донага
Скалу.
С камней слетают ронжи. Холодный, Неприступный вид…
А вдруг
Ромашка мне поможет
И хитро
Рыбу соблазнит!..
Не сдай, рука!
Будь, глаз мой, меток!
На фиолетовый исток,
Как бабочка, Летит меж веток
Дрожащий белый лепесток…
И — всплеск!
И натянуло леску. Вода холодная кипит. Уда звенит.
Кустов завесу
Бросаю в сторону,
Как щит.
Он больше мне не пригодится…
Роняя капли родника, Большая рыба
Бьется птицей
В моих руках. В моих руках!
Блестят Серебряные латы, И рыба
Жадно воздух пьет…
Но вдруг темнеет,
Будто лампу
Выносит кто-то
Из нее. Теперь
Мне не дождаться утра, Домой —
Но вижу:
в низину —
до зари…
Зажигают будто
В ней
Свечи тонкие
Внутри… У ног
Ручей несется быстрый, А я над ним
Держу свой клад — Прямой
И снова серебристый,
Как нашей выделки булат. А в скалы
Бьют ручьи, как в сваи,
И — голос гор
Средь черных вод:
— Кто хариуса здесь поймает, Домой дороги не найдет!..
За плечи
Сумку прячу споро, И рад добыче,
И не рад… Не диво то,
Что наши горы
Со мной, как люди, говорят. Доныне
Не случалось разве:
Отбившись
От других косцов,
Вскричишь,
А горы передразнят
На тридцать разных голосов. Мне
От другого стало страшно,
Что чуть в ручей не бросил клад:
В скале,
Где я сорвал ромашку, — Глаза.
Они за мной следят. Как будто
Требуют расплаты За все, что сделал, Что сказал…
Я подойду — Горят гранаты,
Чуть отойду —
Опять глаза!..
* * *
На слюдяных
Отвесных скатах
Играет красками закат…
Глаза
Не требуют расплаты, Уже
О помощи молят.
У них свои
Дела и беды,
И что до них
Мирскому мне?
Но вспомнились В избе у деда — Молящие глаза камней… Бывало,
Встанет спозаранку —
В беде не бросит ни один — Стучит
Тяжелою киянкой —
Вот так и дожил до седин. Вот так и прожил.
Вместе с нами
Ходил в тайгу и ямы рыл, Зато
С бессмертными камнями
Старик на равных говорил…
В долине — Девушка-селянка… Я б
Поспешил немедля к ней, Когда б не дедова киянка В суме обшарпанной моей.
6
Все меркнет на горячих склонах. Ни птиц,
И кроме
ни камня,
ни листа…
Глаз скалы
Зеленых,
В огромном мире —
Темнота.
И ночь молчит.
Но, словно милость
Иль
Знак Высокого труда,
С ударом первым
Засветилась
На небе тихая звезда. Холодным Маленьким опалом
Она зажглась
(Да, знать, не та),
Ударил вновь —
Звезда упала,
И снова в мире —
Темнота.
Лишь свет зеленых глаз
Мне в помощь…
Киянкою
В кромешной тьме
Ударил
В третий раз Наотмашь И вижу:
Девушка в скале…
К прекрасному — Святое рвенье!.. Из-под резца Струится дым… Так вот
То Адовое Зренье,
О коем дед мой говорил. Я удивлялся,
Если в поле,
В июльском зное И в мороз Старик
Вдруг вскрикивал от боли, От боли
скрученных берез. Он говорил,
Как будто бредил,
Вдыхая дым над очагом:
— Гляди:
На облаке медведи. А я
Не вижу ничего…
Он умер с горя б, Не поверь я
В простую мудрость этих слов…
…Вокруг осколки, Словно перья
Снующих под руками сов.
И что им надо, Вещим птицам,
На маленьких ее плечах?.. Внизу, в долине
Сладко спится
Моим селянам на печах…
Всего полнеба Между нами. Играют Отблески огня Села,
Где за пятью стенами
Ты
С доброй вестью ждешь меня. Горит
В моих ладонях пламень, И я,
Покорствуя судьбе,
Ломаю,
Обжигаясь, Камень
С тоской и мукой о тебе. Не надо
Крыши мне и хлеба,
Все камень — Пища мне и кров!..
Уж поворачивает небо Рассвета саблю на ребро. Великий механизм раскручен: В немой
Зияющий провал, Клубясь, Соскальзывают тучи За валом вал.
За валом вал! А мир,
Опутанный туманом,
Внизу
У ног моих гудит…
Я
Над Великим Океаном
На диком острове один… И не один…
Зари лучами
Облитая,
Меж скальных плит
Над посиневшими ручьями
Немая девушка стоит,
Своим любуясь отраженьем…
Она —
Любовь моя и мысль! За каждым вздохом
И движеньем
Угадываю тайный смысл. Она стоит
И в складках платья
Таит
Немое волшебство,
Литые пепельные пряди
Плечей касаются легко. Она —
Трудов моих вершина,
Не принятая в мир пока… Льет
Из холодного кувшина
В ручьи густые облака. Уносит
Сильное теченье
В разливы,
В зарево крушин,
В низины
Синее свеченье
Ее некаменной души. Войдут
В леса и перелески Щегольи песни, Звон и тишь,
Ведь предо мною В синем блеске, Моя селянка,
Ты стоишь!
К твоим ногам
Мальчишкой русым
В глубоком забытьи приник. Приник
И тут же отшатнулся:
Она ж не ты,
А твой двойник!
Когда
Ломал певучий камень
С мечтой и мукой о тебе, Я дал ей все:
И сердца пламень,
И нежность диких голубей, Разлив полей,
И гор громады,
И листьев одиноких дрожь… Ей
Ничего уже не надо,
А ты —
В долине счастья ждешь. К тайге
В зеленые объятья Ты ходишь, Усмиряя страх…
Ведь были братья, Были братья,
Да где-то канули в горах… Я ухожу.
Я братьев встречу
И принесу благую весть… А девушке
Стоять навечно
На радость тех,
Кто будет здесь.
7
Внизу
Косули бродят в чащах, Купавки
Вышли на луга. А здесь
В больших гранитных чашах
Еще покоятся снега. На них
Коряг ветвистых тени, Копытца
В беглых огоньках,
Как будто тонкие олени
С камней несутся в облака…
Передо мной Зияет пропасть. По кромке
В поисках тропы
Иду,
Корю себя за робость —
Боюсь я с детства
Высоты…
Мой край, лучами прометенный…
Долины прибраны,
А в них —
Озер
полнеют
веретена
От ниток речек золотых!
Земли нехоженой богатство — Великий Кладезь Красоты.
Нам повезло, Что не добрался
Сюда индустрии Батый. Не раздавил цветка,
Ни ветки,
Не просвистел в бараний рог,
Не посадил зверей
Он в клетки
Карьеров,
просек
и дорог.
И я гляжу
Невиновато
Орлу взлетевшему вослед…
Брусничник давят
Медвежата,
И до меня им дела нет! Под сапогами — Хворост ломкий,
Над головой — кромешный пыл. Иду
У пропасти по кромке. И нет ни спуска,
Ни тропы.
И ни души на всю округу, Как будто в мир попал иной.
По заколдованному кругу
Разверзлись горы предо мной. Стираю
Горький пот все чаще…
В глазах — туман,
Огонь — в ногах.
Опять
В больших гранитных чашах Лежат багряные снега. Коряг
Причудливые тени
Длиннее;
И с других боков,
Наверно,
Быстрые олени
Бегут обратно,
С облаков… Закат
На сопках дальних шает,
А предо мной
Горит слюда…
* * *
Меня целит
И воскрешает
Живая
Мудрая вода. Не ключ, Стрекочущий у комля Сосны упавшей Вековой,
А в девичьих руках знакомых
Кувшин,
Склоненный надо мной.
Кувшин, и девушка, И вечер…
Под крик кукушек, Звон снегов
Я засыпаю…
Это Вечность
У изголовья моего… И в гомоне
Ветров великих
Я снова
Слышу Голос Гор:
— Сколь ни кружи
По сопкам диким,
Сюда вернешься все равно!..
Где, солнце трогая руками,
Стояла Дева у воды, Лежит
Осиротелый камень
И по росе — Ее следы!..
Средь облаков, Летящих мимо,
Она идет, кувшин клоня…
— Ты кто? — кричу ей.
— Я — Камила,
Ты разве не узнал меня?
Зачем же ты готовил снасти, В долинах от людей таясь?.. С тропы сбиваясь,
Ты за счастьем
Пришел сюда — так это я!
— Камила!
В солнечные выси
Я не к тебе пришел,
Ведь ты —
Лишь дело рук моих
И мысли,
Что в добром камне воплотил.
И, если
В сердце мало страсти,
Трудны движения —
Суди!..
— Не создал
Ты меня, мой мастер, — От немоты освободил.
Вот так,
Завидев ночью звезды Сквозь тучи, Сбившийся с пути
Считает,
Что их вечер создал, —
А он их — только
Засветил!..
— Камила!
Ведь резцом безликим
Я мог
Тебя повергнуть в прах
Или оставить
Камнем диким,
Затерянным в моих горах!
— Все это —
Дней досужих мысли, Ведь ты не знал тогда,
Что я —
Властительница Рыб и Рысей
И Муза Вечная твоя.
Ты шел на риск —
На встречу нашу,
Здесь что ни зверь — И мудр, и смел.
Я подала тебе ромашку, Чтоб с первой ночью
Ты прозрел! Теперь
Я все тебе открою…
За прежние свои грехи
Я оказалась за стеною,
Одетой в вековые мхи.
Я
Зову неба не внимала…
В веках
О гениях трубя,
Любила их
И изменяла… Все было. Было до тебя.
Былое
Пусть не станет болью
Твоей,
Не ест души, как ржа, —
Всех буду радовать собою
И лишь тебе
Принадлежать.
Теперь росток я
Вместо древа,
Чиста, как Ева, и добра…
— Когда на свет
Явилась Ева,
Адам лишился лишь ребра! А я —
Земли и трав высоких,
Савелой птицы на стогу,
Дороги гаченной
В осоке,
Пробитой дедами в тайгу.
Мне не прожить
Без рощ далеких…
О ранних паводках скорбя, Здесь, в облаках
Цветных и легких, Прости,
Я разобью тебя!..
— Разбей! — Обманчивое счастье,
Не тешься бренною мечтой,
Со мною —
Ты Великий Мастер,
А я исчезну — ты Ничто!
— Камила!
Вот моя киянка… Ты видишь Отсветы огня
В низине меркнущей — Селянка
Там с доброй вестью ждет меня.
Из горестных ее объятий
Я уходил сюда, Как в бой,
Ища в горах пропавших братьев!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Они стоят перед тобой!
В темнеющей
Огромной туче,
Дорогу преградившей мне,
Лишь очертанья скал могучих
Угадываю в вышине…
— А братья где?..
И тут Камила
Берет
Из щели голубой
Две молнии
И, как лучины,
Разламывает над собой!
В их свете,
Яростном и кратком, В раскате,
Падающем в бор, Те скалы
Превратились в Братьев, Закованных цепями гор.
На каменных плечах
Огромных
Промокший
Туч зеленых груз…
И я
Сквозь молнии и громы
Кричу Камиле:
— Остаюсь!..
8
Погасли молнии… Лишь пепел
На серых камнях
И слюда…
Ломаю гор железных цепи,
Но снова
За грядой — гряда.
То ближе от меня,
То дальше
Те каменные близнецы. Теряю вдруг
И снова вижу
Одежд нарядных изразцы.
Вот
На ковре из голубики
Они возникли предо мной,
Горят таинственные лики
Под каждой шапкой
Ледяной… Среди
Сухих дерев-распятий, Закинув голову,
Стою, Едва
До их гранитных пяток Своей киянкой достаю. Зарей холодной Опаленный,
У серых выросших причуд
Хочу кричать,
Но, удивленный,
Пред их величием — молчу. И снова
Надо мною голос
Заговоривших вдруг камней:
— Ломай на поле спелый колос, Но горы
Разрушать не смей! Пускай
Орлы здесь смело ходят,
С земли
Взлетевшие в ночи, —
Они
Седых степей свободе
Вот эти цепи предпочли!.. Считают люди,
Что погибли
Все братья
У Глухой Черты,
А мы
Прошли по тропам гибким
И вот —
Достигли Высоты. Нам
Цепи гор держать отныне,
Нам
Все невзгоды суждены. Чтоб стать
Вершинами литыми,
В горах
Мы были рождены.
Внизу
Мы были неприметны,
Как в мокрой роще козодой, А здесь —
Прислуживают ветры
И тучи ходят за водой!
Теперь
Полет у нас
Орлиный…
Лишь с каждым годом
Все острей
Тоска
По плачущей в долине,
По нашей маленькой сестре… В рубашке,
Золотом расшитой, На круг
Веселых игроков
Она
Ходила под защитой
Железных наших кулаков. Она
Смотрела взором лани, Была
Берез тугих стройней,
Когда ходила под крылами Любви отчаянной твоей. Теперь
К другим бежит в объятья. Туда,
Где жухнет лебеда,
И не зовет на помощь братьев, А ищет тайного следа…
Любой из нас
В долину рад бы
Сойти,
Сестру свою любя… Там на селе
Гуляют свадьбы,
Да Рыба Счастья у тебя! Из окон
Смех летит и шутки,
Посуда рушится, звеня. А вкруг сестры,
Вкруг гордой утки,
Беспутных селезней возня… Старухи
О счастливой доле
Ей шепчут,
Желты и круглы,
А злые гости
В нашем доме
Сдвигают крепкие столы. Несут не грузди — Мухоморы,
Не хлеб печеный — Зеленя!..
— Я так вам верил, горы, Горы,
За что
Казните вы меня?
Но Брат
(Знать, вещий — весь в кореньях) Кричит мне,
Вглядываясь вниз:
— Я покажу тебе деревню, Ко мне на плечи поднимись!..
Бегу наверх, Как от погони. Не верю
Ни в добро, ни в зло.
И с каменной его ладони
Гляжу
На дальнее село.
…Летит любимая на тройке — Цветные ленты в волосах.
И хороводов шестеренки
В дворе открытом, как в часах!
В упряжке ряженой
По лугу
Спешит с подарками родня.
Ковши тяжелые
По кругу
Плывут,
А в них все кровь моя!..
И тихо,
Словно на погосте,
Хотя народом полон кров, Рты дружно
Разевают гости, А ветер
Не доносит слов. Лишь ты
В лихом застолье — лишней, Не маки на щеках,
А мел. Кричу.
Но голоса не слышно,
И сам как будто онемел…
Любимая! Чисты и мелки, И все же
Лужи не ключи, Не счастье — Грубую подделку
Тебе хотят сейчас вручить!.. А в скалы
Бьют ручьи, как в сваи…
Лишь тот,
Кто Верхний Ключ найдет
И хариуса в нем поймает,
Тебе удачу принесет.
Любимая! Березы наши Опутал хмель, Тебя пьяня… И дом твой
Плещет полной чашей,
Но Рыба Счастья у меня! Она мне руки жжет —
Не мщенье…
На сердце затаив беду, Пройду
С Огнем Любви пещеры,
Ущелья
И тебя найду!
На скалы заберусь по стекам
И, лосем
По лесу трубя,
В озерах стылых выбью стекла
И все же
Выкраду тебя!..
Могучих Братьев
Друг за другом
Я оставляю за спиной… Вдруг пропасть:
То опять по кругу
Разверзлись горы предо мной.
Под сапогами
Хворост ломкий,
Над головой кромешный пыл. Иду
У пропасти по кромке — И нет ни спуска,
Ни тропы.
Внизу —
Реки витой излуки, Поля
В ромашках и грачах… Я б побежал,
Когда б не руки
Камилы
На моих плечах:
— Не торопись! Тебя к порогу
Ручьи весною приведут.
Прямая
Звонкая дорога
Открыта пять часов в году! Но и тогда
На струях гибких
Сумей
Среди камней литых
С ручьями вместе
Не погибнуть,
Бросаясь в бездну с высоты! Ни лето доброе,
Ни зимы
Тебя
Не выпустят в поля
От чар своих неотразимых, Когда бессильна
Даже я.
И холодит мое запястье
Ее рука…
— Вот мой совет.
Зачем бежишь?
Ты шел за счастьем, А там, в низине,
Счастья нет. Оно
Не в песнях синих чаек,
А в криках белых облаков,
Когда,
Того не замечая,
Из камня ты творил богов, Когда, отчаявшись,
Ты в муках
Их обращал в ненужный бой
И снова видел
Только руки
Да чудо-камень пред собой! Под осень
Ели зеленее,
Но чахнет во поле трава. В работе
Руки не стареют,
Зато седеет голова.
Вон уж,
Лесных зеркал хозяин,
В оправе мхов хранит родник, Взгляни на дно:
Ты не узнаешь
Себя —
Ведь ты уже старик!
Ты создавал
Из камня своды,
И рысей злых,
И голубят
Не день,
Не месяцы, А годы — Она
Не дождалась тебя! С Камилой
Должен ты остаться…
А я,
Склонясь над родником, Гляжу в глаза
Седого старца,
Не понимая ничего!.. Что седина мне?
Что морщины
Его?..
По глади родника
Ударил я,
И грянул ливень,
Пронизывая облака!
Дождя холодное причастье! Тяжелых туч колокола!..
…Мать говорила, Что к несчастью,
К несчастью бьются зеркала.
Она бледнела, Если в ноги
Валилось зеркало, звеня…
* * *
И пробуждаюсь я в тревоге
От сна, Сразившего меня.
Ни грома туч уже, Ни шторма,
Лишь над низиною, Вдали,
Тяжелый дождь
Свисает шторой
С высот небесных
До земли.
9
Внизу
Косули бродят в чащах, Купавки
Вышли на луга,
А вкруг меня
В гранитных чашах
Лежат багряные снега. На них
Коряг ветвистых тени,
Копытца
В беглых огоньках, Как будто
Тонкие олени
Несутся снова в облака.
А там,
Где под семью замками Меж скальных плит — Ручьи и мгла,
Камила
Поднялась на камень
И, покачнувшись,
Замерла. Она стоит
И в складках платья
Таит
Немое волшебство,
И те же пепельные пряди
Плечей касаются легко. В ее руке
Горит крушина,
В браслете —
Тонкая рука… Льет
Из холодного кувшина В ручьи густые облака. В камнях —
Шеломах битых ратей —
Цветут гранаты, как репей.
Идут на запад
Скалы-Братья
Охотниками по тропе. И солнца
Золотая глыба
Висит
Над синим родником…
Передо мной
Большая Рыба
Играет сизым плавником.
Так, значит,
Та ж в деревьях завязь, И я все тот же,
И весна! Как с гор,
Треща и ускоряясь,
Сползает с сердца
Льдина сна… И там,
Где хмель опутал рощи, Березы наши полоня, Одна
Ты бродишь вдоль урочищ
И с Рыбой Счастья ждешь меня!
* * *
Пропахший
Соснами и дымом,
С добычей доброю в суме
Спешу
По скалам нелюдимым
К своей забытой стороне. А впереди меня Непрытко
Шагает солнце в облаках. Тропа звериная —
Как нитка
Его колючего клубка.
Она ведет меня по мелям,
По водопоям диких коз, То забивается под ели,
То вяжет петли вкруг берез. И чем
К долине росной ближе,
Тем выше острые стога…
Холмы — всё ниже,
Ниже,
ниже
И расстилаются в луга. Все так же
Теплится деревня
В дымах черемух и рябин, И только
Новые деревья
Вдруг высыпали, как грибы. А может,
Срок немалый минул,
И, может,
Все не сон,
А я —
И впрямь старик…
Проходят мимо
Мальчишки,
Не признав меня…
Вот у плетня
Ползет улитка,
Но что ей годы,
Что века… А я спешу.
Твоя калитка —
Как дверца птичьего силка.
Подняли куры крылья дружно, Глядит встревожено коза,
И я немое:
«Что вам нужно?..» — Читаю у тебя в глазах. Не узнаешь!..
Каких на свете
Чудес не встретишь… За стеной
Кричит щегол,
А может, ветер,
А может, дети за спиной…
Как будто снова Между нами Полнеба звезд, А не земля
С дровами,
И дальше
с курами,
с цветами —
Мне ступить нельзя!.. И я с порога,
Как с обрыва,
Шепчу тебе, Когда б кричать:
— Хозяйка,
Не возьмешь ли рыбу — Она из Верхнего Ключа!..
— Беру, а что ж? Нажарим луку, Достанем бражки И под нож…
И в благодарности
Ты руку,
Мне тихо руку подаешь.
За доброе движенье это
Простил бы я
Твои слова,
Но, в руку падая, Монета
Навылет сердце мне прожгла.
Как просто
Счастье оплатилось!..
Но в этот миг
Передо мной
Большая Рыба превратилась
В обломок глыбы слюдяной
И светом
Мне глаза затмила…
И в темноте
Услышал я,
Как в низкий дом вошла
Камила. Вошла,
Чтобы спасти меня!..
ЭПИЛОГ
В моих ладонях бьется пламень. И я опять
Средаи небес
Ломаю,
Обжигаясь, Камень
С мечтой и мукой по тебе. Внизу —
Реки витой излуки, Поля
В ромашках и грачах. Я б побежал,
Когда б не руки
Камилы
На моих плечах, Когда б
Не туч холодных рати, Не молний
Огненный забор, Когда б
Не Каменные Братья, Закованные в цепи гор.
А рыбы
Веснами доныне
Спешат
К мерцающим ключам…
И только где-то там, В долине,
Кукушка стонет по ночам. За все
Считает мне сполна
Вещунья — маленькая птица.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А может,
Это не она —
Душа твоя в мою стучится?..