* * *
На тебя смотрю не без опаски:
Слишком ты изящна и тонка.
Написать тебя – убоги краски
И бессильна чуткая строка!
Прямо с неба в пламя спелых вишен
Опустился с кистью Серафим…
Но и он твой образ не напишет –
Он для Ангела неуловим!
Кисть груба, будь даже колонковой,
И тупеет острый карандаш!
А Пегас, во мне смиряя раж,
Рвёт в досаде рукопись подковой!
Только всё несправедливо это:
В кулаке не держится вода…
Может быть, что твоего портрета
Не увидят люди никогда…
2
Жилка бьётся на моём виске
Сто веков… – да я не знаю сколько!..
Я твой образ солнечным осколком
Вывожу на золотом песке!
Боже! Награди меня за смелость!
Ты же Сам осколок этот дал.
И я вижу: ты запечатлелась
Вся такой, какою Он создал!..
Так не тает в голубой долине
Даже знойным летом чистый снег –
Это Время прекратило бег,
Чуда не видавшее доныне!
Я постигнул тайну этих линий…
Трепет рук, как шеи лебедей.
И дыханье чуть открытых лилий –
Белых в крапах солнышка грудей.
А под утро дунет ветер с моря,
И мой труд без всякого Суда,
Не оставив зыбкого следа,
Поворчав, волна, как прачка, смоет…
Но слюдинки глаз твоих в песке
Не растают.
Я не знаю только:
Может, сто веков, а может, столько,
Сколько бьётся жилка на виске…