* * *

Золотой зверобой,

и горячее поле душицы,

И обвивший смородину сказочный алый цветок,

И родник под скалой,

тот, который доныне мне снится,

И сиреневый полог тумана вдали от дорог.

Я мальчишкою знал:

ты должна здесь вот-вот появиться,

Вся из солнца и трав,

из ручьёв, от рассвета хмельных.

Побелели виски.

Замолчали в отчаянье птицы.

Я оставил тебя,

как венок из цветов полевых.

Я готов был припасть

к первой встречной зелёной травинке,

Потому что в тумане

всё время мерещилось мне:

Может быть, это ты

в серебристой, как сон, паутинке,

Той, что ветер принёс,

словно птица на сизом крыле.

И уехал я в город,

оставив и горы, и поле… и в ущелье домов,

где не встретишь живого огня,

Ты по улице шла

в золотых светляках зверобоя.

Я узнал тебя сразу.

Но как ты узнала меня?